Ольга Викторовна Колова родилась в 1965 году в деревне Григорово Парфеньевского района Костромской области. Окончила Матвеевскую среднюю школу и шесть лет работала в сельской библиотеке.
Стихи начала писать ещё в школьные годы. В 1996—2001 годах стихи Ольги Викторовны Коловой регулярно печатал литературный альманах «Кострома». В 1998 году они были включены в «Антологию костромской поэзии».
Первый её сборник «Пугливая птица» вышел в 1996 году; второй — «Здесь, в России» — в 2003 году (второе издание, переработанное и дополненное — в 2010 году). В 2015 году был издан сборник стихов духовной направленности «К светлой высоте». А в 2017 году вышла в свет поэма для детей «Сибирская легенда». Все сборники стихов изданы в Костроме.
Публиковалась в альманахе «Остров» (С.-Петербург) и журналах «Reflections» (North Carolina), «Русский путь на рубеже веков» (Ярославль), «Коростель» (Москва), «Защити меня» (Москва). В альманахах «Плавучий мост», (Москва – Мюнхен), и «Слова, слова, слова…» (Москва – Чикаго).
На стихи Ольги Викторовны написано несколько песен: «Облака», «Грусть-невидимка», «Поверьте» (последнее еще известно, как «Молитва») «Полевые цветы», «Мелодия моей души» и др.
Является автором книги «Село Матвеево. История и люди села — в очерках» (Кострома, 2010 год).
В 2015 году была принята в Союз писателей России.
Стихи: На освящение церкви царственных старотерпцев и новомученников российских в селе Матвееве Молитва Невольно тянется рука Хватаясь за соломинки лучей Я от земли не оторвусь Огради меня, Бог Разрушена основа бытия Что утаил, то пропадёт Колокольчик, милое создание Рывок Ах, февраль, благословенна светлость... Ах, эти туманы... А всего-то лишь и надо –... Василию Ирзабекову - автору книги «ТАЙНА РУССКОГО СЛОВА» Вербное воскресенье Как близко небо перед снегопадом! Душа не терпит пустоты Устав от нескончаемых словес... Под древнею строкой Екклесиаста Поэма: Сибирская легенда (Предание о Байкале, Енисее и Ангаре)
Поэма: Сибирская легенда (Предание о Байкале, Енисее и Ангаре)
Поэма: Сибирская легенда (Предание о Байкале, Енисее и Ангаре)
На освящение церкви царственных старотерпцев и
новомученников российских в селе Матвееве
И вновь плывёт родной округою
Церковный долгожданный звон.
Призывом Божьим и порукою,
Что каждый будет Им спасен.
От хамства, злобы, равнодушия,
Что насадил двадцатый век;
От безнадёжности удушия
Пусть будет церковь - как ковчег.
Она, словно игрушка новая,
Красуется на радость нам.
Но жизнь затеплилась духовная,
И силу набирает Храм.
Да будем памяти достойны мы
За веру пострадавших, тех,
В мученьях смертных бывших стойкими,
Кто искупил Иудин грех.
Пусть пламенем их веры истинной
Господь алтарь наш озарит
И православный путь единственный
В себе народ объединит.
Но путь тернист, ворота узкие
В ту высь, куда зовёт нас Спас.
Все новомученики русские,
Молите Господа о нас!
Под древнею строкою Екклесиаста..
Под древнею строкой Екклесиаста,
Что суета сует - всё суета,
Давно уже подведена черта
Своей рукой.
И возникает часто
Лишь жажда разряжённой высоты.
В отчаяньи у края немоты
Паду на луг.
И небо близко-близко,
И облака заденут за траву.
Я пью душою эту синеву
И тем живу, не ощущая риска
Разоблачённой быть.
И наяву
Плыть на ковре лугов над облаками,
Над всеми замеревшими веками,
И бытия неясную канву
По-своему расцветить,
«Я живу!»
Пусть в вечности останется.
Устав от нескончаемых словес...
Устав от нескончаемых словес,
От суеты пустой, как от проклятья,
Захочется сбежать в весенний лес
И кинуться в зелёные объятья.
Всей нежностью проникнуться земной,
Душой в весеннем мире раствориться;
Одновременно быть листвой и птицей,
И безмятежной высью голубой.
Быть лепестком у первого цветка,
Росинкой, отразившей лучик солнца.
И ласково вдруг Кто-то улыбнётся.
И - даль светла и радостно близка.
Душа не терпит пустоты...
Душа не терпит пустоты
И всё старается заполнить.
Так взглядом силишься запомнить
Лица любимого черты.
И взором хочется вобрать
Всю широту родных просторов,
Обняв ту землю, на которой
Душе так сладостно страдать.
И синеву небес до дна
Всей жаждою неутолимой
Пить, проникая в мир незримый,
Где жизнь сама устремлена.
К той полноте, где нет пустот
Внутри и вне души, где каждый
Осмыслен вдох.
Лишь света жаждой
Душа отправлена в полёт.
Как близко небо перед снегопадом!
Как близко небо пред снегопадом!
Предзимье. Лишь тишина.
И небо - Клубится, мреет и дышит рядом.
Душа замрёт: ничего не требуй.
А небо копит. Вот-вот обрушит
Громады туч, как Суда решенье.
Но благодатью нисходит в душу
Зимы спасительное забвенье.
Душа трепещет, душа ликует,
На миг забывшись в шальном круженье
Но как же мир без неё пребудет?
И возвратится в изнеможенье.
А он уж белый! И чистый-чистый.
Хотя такой же несовершенный.
Снежок несмелый в рябинной кисти –
И то отрада душе блаженной.
Вербное воскресенье
Апрельской нежностью обласкана земля,
И вербы мягкими, душистыми губами
Пьют синеву и теплоту, плывя
В пространстве золотыми облаками.
Лес осиян, - лампады теплят в нём
Ветла и верба - стужам воздаянье.
И нимбов благодатное сиянье
Преобразило ближний окоём.
Быть может, утешение лия,
Бредут по лесу русские святые,
Молитвами которых и поныне
Жива и свята русская земля.
Меж сосен сумрачных, в сырой лесной тени
Деревья скромные - в цвету весною ранней.
Здесь, на Руси распятье и страданье
Оденут в ризы светлые они.
Василию Ирзабекову - автору книги "ТАЙНЫ РУССКОГО СЛОВА"
Велик народ, - и ТАИНА велика.
И так чиста, светла и сокровенна!.. -
Душа вдруг замирает преклоненно
Пред святостью родного языка.
Духовность русской речи так крепка, -
Святая и нетленная основа.
Ведь Сам Господь, Себя явивший Словом,
Речь нашу освящает все века!
Как важно чистоты не замутить!
Как страшно!.. и ответственно пред ними –
Былыми поколеньями; святыми,
Что святость в сей язык смогли вложить.
И дивно так!.. и радостно уму,
Что сын иной культуры (Так бывает!)
Благоговейно СЛОВО постигает,
И ТАИНА открывается ему
А всего-то лишь и надо -...
А всего-то лишь и надо –
Душу в вечности спасти:
Мимо грязи, зла и смрада
Невредимой пронести,
Ни за что не зацепиться
И не стать ничьей бедой,
Уберечь соблазна птицу –
«Рая» в клетке золотой...
Луч Божественного света
Находя, дари другим...
Настоящее лишь это.
Остальное - призрак, дым.
Ах, эти туманы...
Ах, эти туманы,
обнявшие дали туманы!..
Ах, эта истома
весеннего тёплого дня!..
Земля ещё дремлет.
Но трепетно, чутко, желанно
Её пробужденье.
И бурных ручьёв воркотня,
Спешащих, грозящих
ещё небывалым разливом;
Неистовость дятлов,
синиц ошалевших трезвон, -
Всё нежит, волнует её
предвкушеньем счастливым,
Журчит и щебечет,
и гонит томительный сон.
А в нежности этой
сокрыта великая сила.
Она ещё бродит незримо,
под спудом творит.
И птаха - душа,
что зимою устала, застыла,
Её ощущает, -
трепещет, поёт и летит.
И манят туманы…
И всюду свершается чудо
Великою тайной
и тёплым дыханьем земли.
И мы к ним причастны,
покуда живём и покуда
Навстречу весне
мы сердца открываем свои.
Ах, февраль, благословенная светлость...
Ах, февраль, благословенна светлость,
Как же ты на солнце нынче щедр!
И сугробов мирная оседлость
Благодатно спит до самых недр.
В безмятежность снежного простора
Улыбнулись улочки села, -
На берёзки, избы и заборы
Светлая отрада снизошла.
Охватил все дали предвесенний,
Выжданный всем этим долом свет.
Синей дымкой умиротворенья
Дышит лес (уже и обогрет!)
А снега, снега всей белизною
Солнца откликаются лучам
И горят, горят перед весною,
На прощанье салютуя нам.
С каждым полднем тени всё короче, -
Им в сиянье этом места нет.
И душа так высветлиться хочет!
Рвётся, рвётся на могучий свет.
Что ж, я ей и не перечу в этом,
Я сама чудачке помогу:
Исцеляясь белизной и светом,
Расстилаю душу на снегу.
Огради меня, Бог
Огради меня, Бог,
От лукавых людей.
От лихих их идей,
От обманных их крох,
Что в ловушки кладут
Своей «щедрой» рукой;
От тенёт их и пут
Отведи и укрой.
И от лживых их уст,
От дурманных речей...
Хлебом их не прельщусь
В свете правды Твоей.
Чтоб в их глупой вражде
Не прервался мой стих,
Припадаю к воде
Откровений святых.
Разрушена основа бытия
«Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует.»
/Ф.Тютчев./
Разрушена основа бытия.
Разомкнуты все основные скрепы.
Создатель, человека сотворя,
Был рад и горд, а мы глухи и слепы.
Нам в мире этом не постичь Творца,
Творенье искажая ежечасно.
Ожесточив в неверии сердца,
Корим Его, что сиры и несчастны.
Растлили дух и развратили плоть,
Безверием опустошили души.
Но с жалостью глядит на нас Господь
И не спешит Свой замысел разрушить.
Он всё ещё, надеется и ждёт,
Что каждый смертный в сей земной юдоли,
Отчаявшись, как блудный сын придёт,
С любовью вняв Его Отцовской воле.
Что утаил, то пропадёт
Что утаил, то пропадёт,
А что отдал, то сохранится.
Так память дорогие лица
Друзей и близких бережёт.
Лишь что отдал ты, то - твоё
Пусть даже имя позабыли.
Поступок в Вечности живёт.
Ведь Вечность не стирает были!
Мир изначально жив добром.
И, - как бы ни мудрили люди,
- Не оскудеет щедрый дом,
И в щедрых душах Бог пребудет.
Колокольчик, милое создание
Колокольчик, милое создание,
Твой звоночек слушая в тиши,
В дымчато-сиреневом тумане
Я нашла усладу для души.
Ты её наполнил нежным звоном,
Серебристой искоркой пронзил.
Знаю, ты в миру своём зелёном
Благовестишь из последних сил.
Ты поёшь о таинстве творенья
От небес до чашечки цветка,
О великой полноте мгновенья.
Для тебя минута и века -
Всё одно. Всё так же клонит ветер
Травы и несёт со всех сторон
Мне…
-Лишь только я одна в ответе?! –
Столь пронзительный многоголосый звон.
Рывок
Идти не можешь?
- Беги!
Бежать не можешь?
Лети!..
Владимир Леонович
Перешагнул предел терпенья?..
Иль суть страдания постиг?..
Но, подавляя боль и крик,
Шагнул вперёд в изнеможенье.
Тем одолел и отдалил
Волну бессилья у предела
Познания, что сила тела
Зависит от душевных сил.
…За этим - воля и полёт!
Ты - вне земного притяженья,-
Как вне людского разуменья,
Когда лишь высота зовёт.
А когда замолчу,
Загрущу, затоскую –
Зажигаю свечу.
Душу Бахом врачую.
Всё, что нужно - со мной,
В этой области света,
Что зовётся душой.
И земные предметы
Обретают свой строй,
Как проекцию в вечность.
Даже ветер с волной
Усмиряют беспечность.
Всё проявит свой смысл
И своё назначенье,
Что в значении числ
Учтено при творенье.
И величьем дыша:
Сплавом выси и бездны, -
Постигает душа
Мир земной и небесный.
Что ей тяжесть креста,
Коль бальзамом на раны –
Двух миров красота
В переливах органа.
Молитва
О, как легко с Тобой! Как тяжко без Тебя!
Да будет надо мной Твоя святая воля.
Склоняюсь пред Тобой и покорюсь любя.
Пусть будет только то, что хочешь Ты - не боле.
Сомнения мои сгорят в Твоём огне,
Им озаряя смысл Евангелья святого,
Всеведущ, Вездесущ, пребудь же и во мне
И прояви вполне и свет, и сладость Слова.
Невольно тянется рука
Невольно тянется рука
К росинке, что в траве искрится.
Ах, как заманчиво напиться
Из нежной чашечки листка
И губ касаньем ощутить
Всю прелесть утренней прохлады ...
Но что-то шепчет мне: «Не надо!
Попробуй чудо сохранить».
Я не коснусь её. Зачем? ..
Она такая недотрога!
Но жаждет солнце.
О, как много
Его соломинок-лучей.
Хватаясь за соломинки лучей
Хватаясь за соломинки лучей,
Вдруг оживишь забытые виденья
Из детства, милые ...
И растворятся тени -
Неясные подобия людей.
Останется лишь световая суть -
Та, высшая и внятная лишь детям,
Которой мы, взрослея, только бредим,
Когда случится высоты глотнуть.
И в этом озарении любви
Зло обнаружит всё своё бессилье.
И за спиной у встречных видишь крылья,
Такие же большие, как твои!
И после, после в суете земной,
Когда и крылья некогда расправить,
Не покидает солнечная память.
Да! Свет её во мне и надо мной.
Я от земли не оторвусь
Я от земли не оторвусь,
Хотя желание полёта
Так велико ... Но держит что-то.
С годами, может быть, смирюсь
С таким несовершенством плоти
И, отказав душе в полёте,
С землёй навеки обнимусь,
Всё полюбив, что взращено
И то, что взято тоже ею.
Вникая в суть вещей, немею:
С какою нежностью зерно
Упавшее она лелеет
И всей глубинной силой верит,
Что может высь постичь оно
Ростком ...
Поэма:
Сибирская легенда (Предание о Байкале, Енисее и Ангаре)
Старец и дети
Где сверкает озеро Байкал
Чистою, прозрачною водой,
Старец древний-древний проживал,
Головой, совсем как лунь, седой.
Как-то летом шумною гурьбой,
Выбежав из леса на опушку,
Испугавшись тучи грозовой,
Дети спрятались в его избушку.
Он их чаем с мёдом напоил,
Вырезал из дерева игрушек,
Спелою малиной угостил,
Рассказал про лес и про зверюшек...
Над избушкой дождь идёт, гроза,
Но ребятам нечего бояться.
И играют искорки в глазах,
И улыбка - на устах у старца.
Много лет он прожил на Земле,
Сто дорог прошёл по белу свету...
А в душе хранил на самом дне
С давних-давних лет легенду эту,
Что когда-то рассказал отец
Сыну - синеглазому мальчонке,
И задумал передать мудрец
Тот рассказ мальчишкам и девчонкам.
Легенда
I
«Расскажу вам историю, дети.
Было то стародавней порою,
С коей множество тысячелетий
Миновало над нашей Землёю.
А скорее всего, - миллионы
Лет назад, когда облик меняла
Молодая планета, и волны
Грозно вспенила глубь Байкала.
Жил старик за высокой горою, -
Был он славный охотник таёжный! –
С милой дочерью Ангарою,
Что слыла хозяйкой надёжной.
II
Уходил Байкал на охоту,
Оставляя на дочь хозяйство.
И не чувствовал он заботы,
Знал, что дома порядка царство.
Растопляла девушка печку,
Согревая отца избушку,
И садилась за стол со свечкой,
Ожидая весну - подружку.
Хлеб пекла, ушивала одежду,
У окна грустила в ненастье.
А в душе хранила надежду,
Что придёт её девичье счастье.
Ангары улыбка прекрасна,
Тайны полны омуты - очи.
Не сравнится с ней месяц ясный
В небесах в час морозной ночи.
Гибкий стан, стройна как берёза.
Улыбнётся, на щёчке ложбинка.
А заплачет, так слёзы, как росы,
А в глазах затаится грустинка.
III
И старик Ангару лелеял,
Да искал женихов побогаче,
Но напрасно он это затеял, -
Ангара решила иначе.
Предлагая мужей богатых,
Он пророчил дочери счастье,
Но она не желала злата,
Ей бы - сердце, открытое настежь.
IV
Раз отец запоздал с охоты, -
Ангаре неспокойно было.
Постучался к ней в избу кто-то,
И она ему дверь отворила.
Как Иван Царевич из сказки
На её крыльцо он явился,
А морозный закат всеми красками
На прекрасном лице разлился.
Он зашёл, попросил погреться.
Ангара угостила чаем.
Он не мог на неё наглядеться
И другого счастья не чаял.
Сердце девушки запылало,
Зашептали горячие губы:
«Это тот, о ком я мечтала,
Тот, кого ждала, то мой любый».
V
Он завёл разговор с ней ладом.
Как, спросил, её величают.
«Ангара» - сказала отрада,
Подливая молодцу чая.
И, услышав он имя это,
Обогретое солнцем весенним,
Поднял взгляд, лучившийся светом,
И назвал себя Енисеем.
Тут они полюбили друг друга.
Поманил он её с собою
В те края, где бушует вьюга,
И торосы стоят стеною.
«Милый друг, погоди маленько,
Вот придёт мой отец с добычей.
Я спрошу его позволенья,
Как велит наш сибирский обычай».
VI
Молча слушал старик косматый
Дочь, просившую позволенья,
Но узнав, что жених не богатый,
Он не дал им благословенья.
«Да», - сказал Енисей, - я беден,
Ни к чему мне эти богатства.
Ведь любовь всех сильнее на свете
И дороже всякого царства».
Но старик прогнал Енисея:
«Как же смеешь, бессовестный нищий,
Ты ровняться с дочкой моею?!
Мы ей знатного мужа ищем!»
И ушёл Енисей, опечалясь,
В те края, где царствуют ночи.
Ангара же с отцом осталась,
Были слёз полны её очи.
VII
«Мне не надо, отец, серебра.
Ни к чему мне палаты злата.
Мне, - была бы душа добра,
Да любовь, что до гроба свята.
Пощади, отец, отпусти
В те края, где сейчас мой милый.
Если ж нет, - вырви сердце в груди.
Без любви моя жизнь - могила».
VIII
Отнимите у птицы крылья,
И она погибает вскоре,
Потому что не терпит насилья
И не может прожить без воли.
Её манит простор небесный,
Синь бездонного океана.
И зовёт предрассветная песня
В синеву над рабочим станом.
Ангара, словно в клетке птица,
Без любви, как голубка в неволе.
И решает за милым пуститься
Против старца седого воли.
IX
По тайге её зов раздался: «Енисей!
Отзовись, мой любый!»
Но лишь ветер по соснам крался,
Да мороз щипал её губы.
Да и милый её не слышал.
Он давно с любимой простился.
А как только за гору вышел,
В Енисей-реку превратился.
Он пустился рекой на север,
Где бушуют ветра и вьюги...
И играл его волнами ветер –
Песню пел о любимой подруге.
Ангара по тайге бежала,
По щекам её слёзы катились.
Когда ж их накопилось немало,
Вместе с ней в реку превратились.
X
О побеге узнав, старина,
В след ей камни бросал по дороге.
Но, достигнув речного дна,
Превращались они в пороги.
Пусть камней стена перед нею,
Ангару назад не зови.
Велика любовь к Енисею, -
Нет преград для такой любви.
И лишь только старик признался,
Что его тут вина во всём,
Байкал-озером заплескался...
Как слеза чисты воды в нём.
XII
Ангара же, рекой обратившись,
По седой тайге всё бежала.
И в низину однажды спустившись,
Там другую реку повстречала.
По тому, как шептались волны,
Как вода под солнцем блистала,
Берега были жизни полны,
Енисея она узнала.
Енисей, услыхав милой песню,
Распахнул ей объятья с любовью,
И слились тут влюблённые вместе,
Став широкой, могучей рекою.
Их ничто разлучить не в силе.
И не властна над ними разлука,
Потому что они полюбили,
Полюбили навечно друг друга.